В первой части интервью «Чемпионату» Николай Писарев подробно рассказал, каким был 2025 год для сборной России. Во второй же части мы обсудили всё, что касается РПЛ. А ещё поговорили не только о тренере Писареве, но и об игроке, который повидал в своей жизни многое.

— Вы смотрите все матчи РПЛ. Какие в первой части сезона можете отметить?
— Игра «Краснодара» и ЦСКА в последнем туре до сих пор перед глазами. Топ-уровень! А за день до этого я смотрел «Спартак» — «Динамо». Не те впечатления.

— Это вопрос скоростей?
— Это вопрос работы клубов. Я был на этой встрече: много людей, суперский стадион, ажиотаж. Но уровень футбола оставил вопросы. Огромное количество брака, низкие скорости и быстрота принятия решений. Меня этот матч разочаровал. Посмотрел «Краснодар» с ЦСКА — воспрял! Так и живу волнами. Хотя, наверное, в Испании матч «Алавес» — «Хетафе» тоже не вызывает фонтана эмоций. Но здесь всё-таки наши топ-клубы. Тот же «Зенит» взять ― тоже долго себя ищет.

— В чём видите их проблемы?
— Когда ты шесть раз выиграл чемпионат, мотивация может быть потеряна. Новички меня тоже не впечатляют пока. Луис Энрике и Жерсон — игроки сборной Бразилии. У Энрике за этот сезон всего два гола! Как-то это несерьёзно.

— Чем так силён «Краснодар»?
— Работали, работали и доработались. После чемпионства очень сильно выросли ментально. Состав у них очень хороший и, главное, стабильный. Их старт можно угадать с точностью до одного футболиста. Это чуть ли не единственный топ-клуб, где такое возможно. «Зенит», не всегда ЦСКА – с нападающими не угадать. Если только «Локомотив» ещё такой же.

— Это важно в плане сыгранности? Некоторые говорят, что наоборот – нужна ротация, чтобы игроки не уставали.
— А от чего уставать? В первой части сезона сыграли 18 матчей плюс Кубок. Как за такое время можно устать? Даже еврокубков нет. Мы играем очень мало встреч. Педри и Ямаль за этот год сколько матчей сыграли в свои 17-19 лет? 70 или даже больше. Представляете себе, что это такое?

— Ещё и травмироваться успевают.
— А это издержки, когда ты молодой. Потому что надо за собой следить, а не скакать, как Ямаль там где-то. Когда такая нагрузка идёт, надо правильно восстанавливаться.

— А вы восстанавливались?
— Давай вопросы нормальные задавай (смеётся).

— По поводу «Спартака». Это не чужая для вас команда. Почему там никогда не бывает нормально?
— Немного неуважительная постановка вопроса, когда мы говорим о великом клубе с большим количеством регалий. За последние годы в «Спартаке» сменилось много тренеров, и все они стилистически разные при этом. Но чтобы судить о причинах, нужно быть глубоко погружённым в дела клуба. У меня достаточного количества информации нет.

Кто пока лучший тренер сезона? Что отличает Кисляка и Батракова от остальных?

— Лучший тренер сезона для вас — Талалаев?
— Он — открытие. Для меня лучшие — Мусаев и Челестини. Ресурс и задачи у всех разные. Челестини я назову за то, что быстро адаптировался. Мусаев подтверждает уровень после титула, это очень сложно. Семака бы ещё выделил, потому что тяжело находить мотивацию для такого большого количества игроков-чемпионов. Тем более у Семака почти два с половиной состава.

— Талалаев всегда был импозантным. Но в этом сезоне, кажется, перебил самого себя.
— Когда у тебя прёт, так всегда и происходит. Это глупо выглядело бы, если бы он плёлся внизу таблицы. А тут — ничего такого. Талалаев сам понимает, когда это гармонично, а когда смешно.

— Вы пересекались с ним в прошлом?
— Вместе мы не играли. Единственное ― я был вынужден его уволить с поста тренера юношеской сборной России, когда в РФС пришёл спортивным директором. Надеюсь, Андрей не держит на меня зла.

— Что отличает Батракова и Кисляка?
— IQ — причём не только футбольный. Это видно по общению с ними, по их интервью, по их высказываниям.

— Что в общении с ними вас так радует?
— Несмотря на молодость, они мыслят очень здраво. Талант и трудолюбие у них тоже есть. Спортивный, футбольный IQ может быть высоким у многих, а вот человеческий — это дар. Это им очень помогает. Как они реагируют на неудачи на поле, на общение с прессой, с партнёрами. Если говорить по-футбольному, то у Кисляка данные Родри. Современный футболист. Это раньше на позиции «шестёрки» играл Гаттузо, у которого главная задача была отобрать мяч и соперника «убить». Объём, понимание игры, управление темпом ― всё это у Кисляка есть. За всеми мячами он добегает. А Батраков ― это «десятка» уходящего романтизма, как Дель Пьеро. Лёша и сам забить может, и придумает всегда, и стандарты все его. Немного фактуры не хватает ― чуть подкачаться надо, возможно.

— Как вам новый формат Кубка России?
— При новом формате увеличилось количество матчей, в турнир вовлечено больше клубов. У команд есть второй шанс, право на ошибку, которую они могут исправить. Будь в моё время такой формат, возможно, у меня было бы больше трофеев, а так – только один. Ведь два финала я проиграл: один — «Металлисту», второй — «Зениту».

Как Писарев вспоминает опыт работы главным тренером в «Химках»

— Вы скучаете по работе главным тренером?
— Прям чтобы скучать ― нет. Я главным тренером был во всех ипостасях, во всех лигах.

— Как вы вспоминаете опыт в «Химках»? Кажется, 25 дней там проработали.
— Около того. Но благодаря «Химкам» я собрал комплект. Мне не хватало РПЛ, потому что до этого момента я поработал везде — молодёжная сборная, сборная по пляжному футболу, спортивный директор РФС, главный тренер в команде ФНЛ. Оглядываясь назад, я, конечно, рад, что моя работа в «Химках» закончилась так быстро.

— Изначально не было ощущения, что не надо соглашаться?
— Не было. Я переговорил с Садыговым. Клуб в Москве, тренировки в Новогорске, инфраструктура супер, всё есть.

— При разговоре с Садыговым ничто не смущало?
— Сомнения были. Но подумал, что если не попробую – пожалею.

— Сейчас ещё и в Турции случилась история с Юраном и российскими игроками. После этого Туфан стал нерукопожатным для российского футбола?
— Ну, его же отстранили от любой футбольной деятельности. Но со мной он повёл себя порядочно: мы ударили по рукам и разошлись.

Как Писарев и Шалимов чуть не разбились на итальянской трассе, откуда у него коллекция марок и что такое играть за «Санкт-Паули»

— Мы записываемся в декабре. Можете вспомнить свой самый отвязный Новый год?
— Скорее, самый запоминающийся, когда я маленьким ходил в Кремль на Ёлку. До сих пор помню пластмассовую коробку красного цвета с кучей конфет в качестве подарка. Один раз 31 декабря я пошёл на эту Ёлку в Кремлёвский дворец — неизгладимое впечатление. И ещё мне всегда нравились мороз и снег, ощущение праздника. А сейчас — катастрофа с погодой.

— А во взрослом возрасте?
—Сейчас я просто еду на дачу с семьёй. Но, помню, один раз мы отмечали на базе в Тарасовке всей командой. Потому что 1 января мы должны были улетать на мини-турнир в Германию.

— И как отметили?
— Потусили, выпили. Помню, Александр Фёдорович Тарханов потом прошёлся по номерам в шесть утра и сказал: «Ребят, давайте, ложитесь. У нас скоро вылет всё-таки».

— Пять лет назад вы сказали, что знаете все места в Москве, где надо искать футболистов ночью. До сих пор знаете?
— Теперь уже нет. Раньше я знал, где в какой день будут тусить футболисты, а сейчас просто мест много очень стало. Помню, однажды накрыл футболистов молодёжной сборной. Рекламировать заведение не буду.

— Вы туда ворвались?
— Просто приехал. Я зашёл, смотрю ― сидят. Сказал им: «Ну что, ребят? Собирайтесь, поехали». Они очень удивились, что я их нашёл. Парни были уверены, что я не пройду фейсконтроль.

— Это были футболисты, которые сейчас играют в РПЛ?
— Они уже закончили.

— Мы слышали историю, как вы с Шалимовым чуть не разбились на машине. Что там было?
— Да, попали в ДТП. Шалимов только подписал контракт с «Интером», а я из Швейцарии к нему прилетел. И мы ехали в город Пескара. Нам надо было проехать 200 километров. А ехали ночью — вокруг ни фонарей, ничего. Глухомань полная. Шёл дождичек, ну и нас занесло ― улетели. Но живы остались, как видите. Фонтан крови из головы у меня плескал знатный. Я был не пристёгнут — влетел в стекло заднего вида.

— Как выпутывались?
— Шалимов перепрыгнул через ограждение, пытался найти помощь. Перед нами все закрывали ставни. Но оно и понятно — какие-то русские ходят ночью, орут что-то с акцентом. Потом Игорь Михайлович вышел на трассу, остановил фуру. Нас довезли до заправки, оказали помощь — всё.

— А машина?
— Машина ― всё.

— У вас есть коллекция марок. Вы её пополняете?
— Уже нет. Телефон вытеснил все конверты и марки. Раньше-то письма писали.

— Откуда у вас коллекция?
— Отец мне передал альбом. Я начал его пополнять. Закончил к концу прошлого века. Раньше в Союзпечати продавались марки, какие-то я обменивал. У меня есть редкие марки — чемпионата мира 1930-го, 1934-го, 1938-го. И есть марки 1936 года из Германии.

— Где вы их достали?
— Там их уже нет. Цену этого альбома назвать сложно. Он в банке в ячейке лежит — дома не храню.

— Что планируете с ними делать?
— Хотел старшему сыну отдать. Но дети этим не интересуются, у них другие интересы.

— Вы играли в «Санкт-Паули». Клуб особенный. Что осталось у вас памятного в голове?
— Уникальный клуб, а особенно старый стадион ― «Миллернтор». Не знаю, есть ли где ещё такой клуб, где футболистам, чтобы попасть на арену, надо было пройти через бар, потому что другого пути нет. А в баре всегда болельщики, все уже подогретые. Они всегда тебя хлопают по плечу: «Давайте, не подкачайте! Мы за вас». Но главное — после игры-то тоже через всю эту бригаду идти. Футболисты всегда понимали, что должны отдать на поле всё. Помню, скрутились «Баварии» 0:3 дома. На поле мы умирали, но шансов не было. Та «Бавария» была фантастической. И я после игры думал: «Пойду-ка я через бар последним». Но нет — они наоборот поддержали: «Молодцы! Видели, как сражались, красавцы! Давай пивка хлопнем». Я подумал: «Вот — другое дело» (смеётся).

— Ещё традиции были?
— Когда я приехал, капитан и вратарь устроили мне обряд посвящения. Они повели меня в порт, где было много старых баров с длинными лавками. Там много моряков и так далее — пиво и сосиски повсюду. Вот меня привели туда, пивка налили. В какой-то момент мы взялись за плечи, начали качаться и петь песни. А ещё стадион и офис клуба находятся на улице красных фонарей, где куча борделей, барышни за витринами.

— Добавляло мотивации?
— Это просто уникальность клуба. Для меня это был культурный шок, я воспитанник СССР. Мне лет-то всего ничего, а тут на меня разом навалилась вся буржуазная пропаганда, их нравы. Конечно, я всё это прочувствовал. Для моего несозревшего организма это было сильно.

— Он сразу созрел?
— …Такое запоминается. Ещё запомнилось, как я впервые в Швейцарии оказался в 1990-м. Настоящий потребительский рай. В СССР же всё было по карточкам, а тут я в супермаркете тележками сметал: можно купить всё! Я только-только стоял два часа в очереди за детским питанием в СССР, а тут… Я там всю зарплату оставлял в этих продуктовых, пытаясь утолить свой потребительский голод.

— Вы же ещё и в Саудовскую Аравию заезжали.
— Всё вы знаете. Это было на закате карьеры, в 1999-м — позвали в «Аль-Иттихад». Но я даже сыграть за клуб не успел, потому что уехал через три месяца. Мне там было очень тяжело.

— Почему?
— Шариат, туризма там тогда не существовало. Это не нынешняя Саудовская Аравия. Я летел с пересадкой через Лондон, прилетел в город Джидда. Меня привозят в гостиницу, где ни одного европейца, вокруг американские лётчики изнемождённые, девушки в паранджах. Единственным легионером в нашей команде был Донадони. Мне было очень сложно адаптироваться к местным законам. Во время тренировки — молитва. Стоишь и ждёшь, пока местные ребята закончат. Контракт был на три месяца, что тоже странно. Чемпионат — непривычный, матчи только после захода солнца.

— Как вас туда занесло?
— Агент Шалимова Бранкини предложил, деньги дали хорошие. Через пару месяцев я понял, что этот чемпионат не для меня.

***

— Как должны пройти следующие пять лет, чтобы вы были довольны?
— Все близкие и родные должны быть здоровы. Хочется развиваться и добиваться успеха в тренерской деятельности — как помощник главного тренера сборной или как главный тренер клуба. Надеюсь, нас вернут в официальные соревнования. Очень хочется добиться успеха со сборной России.