Денис Глушаков должен был ответить на все вопросы ещё в декабре, но в последний момент запрет на общение наложил прежний менеджмент «Спартака». Интервью состоялась лишь через полгода, когда Глушаков уже перешёл в «Ахмат» и находился на сборах в Австрии. Однако и в этот раз возникли сдерживающие факторы: публикация откладывалась с конца июня, а бракоразводный процесс и контрактные обязательства вынуждали смягчать интервью и отказываться от некоторых сюжетов. Мы, автор и редакция, до последнего сомневались, стоит ли публиковать материал в усечённом виде, однако приняли положительное решение, потому что даже в последнем изложении будет раскрыто многое из того, о чём действующие российские футболисты стараются молчать. Всё остальное – записи, цифры и бумаги, продемонстрированные Глушаковым – пока остаются открытой темой.
Также мы осознанно отказались от обсуждения событий, произошедших после самой беседы, остановив время на конце июня 2019 года.
«Ахмат», «Сочи», Карпин
— Вместе с новыми аватарами в соцсетях твой переход в «Ахмат» выглядел так, будто ты показываешь: «Вот смотрите, у меня фото с Рамзаном Кадыровым, я теперь под защитой».
— Нет. Во-первых, я пришёл в новую команду и сделал фото с шефом. Лично для меня это честь, потому что Рамзан Ахматович много сил и средств вкладывает в развитие спорта, футбола и воспитанию молодёжи.
Во-вторых «Ахмат» — хорошая команда. Лучший для меня вариант со всех сторон.
— С каких сторон?
— Например, были переговоры с «Рубином» и диалоги с «Динамо». Но понятно, что в Москве тоже началось бы противостояние с болельщиками. Фанаты друг с другом общаются, и мне бы, скорее всего, не давали играть. Мог также улететь в Турцию на хороших условиях. Но за их чемпионатом у нас особо не следят, там можно было пропасть с радаров. А я ещё собираюсь доказать, что меня рано списывать со счетов. Так что когда позвонил Рашид Маматкулович (Рахимов), я сразу решил, что перейду в «Ахмат». Рахимов — сильный тренер и человек, который ещё и дал мне путь в большой футбол, поверил в меня в «Локо». Мы быстро получили добро от руководства «Ахмата» и сразу закрыли тему.
— Но до этого ты ездил в Сочи. Просто так?
— Не в Сочи, а на их матч в Москве. Там Динияр Билялетдинов был на просмотре, так что мы с Димой Комбаровым хотели увидеться с другом. Да, «Сочи» делал предложение, не отрицаю. Но Дима решил уйти в Самару, а я – в «Ахмат», как только получил оттуда предложение.
— В Сочи мало денег дали?
— А почему речь сразу о деньгах? Все мысли были о том, чтобы отойти от грязи и просто играть в футбол. Подумай, «Сочи» только выходит в Премьер-Лигу, больших задач они сразу решать не будут, а мне важно, какие возможности и амбиции есть у клуба. Это сейчас пришла неплохая группа футболистов из «Зенита», а тогда ведь никого не было.
— Ещё ходили слухи, что ты очень просился в «Ростов».
— На ранних этапах, когда ещё не было интереса «Ахмата», мы реально созванивались с Карпиным. Точнее, Георгич сам написал: «Привет, игрочишка, наберу тебе»? У нас с ним просто нормальные отношения: прикалываемся постоянно, это и на видео из Катара можно найти.
Ну вот он и спросил, что дальше будет с моей карьерой и не хотел бы я в «Ростов». Обсудили вопрос. Они размышляли, оставить ли одного футболиста.
— Ты боишься называть фамилию Ерёменко?
— Ну хочешь – напиши: Ерёменко. В этом ничего такого. У нас с Ромой нормальные отношения. Ещё в «Спартаке» не понимали, зачем вокруг нас создают конфликт.
— Ерёменко в итоге остался в «Ростове».
— Да. И после этого стало понятно, что у них команда укомплектована. Поэтому меня удивлял весь этот шум вокруг «Ростова».
— Ты настаиваешь, что не пытался зайти в «Ростов»?
— Не пытался я никуда зайти. Мы с Мишей Осиновым (экс-капитан «Ростова» и сотрудник тренерского штаба Валерия Карпина) давно дружим, учились в одной группе в ВШТ. Я просто спросил у него: как обстановка, как дела в клубе? Но точно таким же было общение с друзьями из других команд. Это нормальный футбольный разговор. За меня точно никто не просил. А когда говорят, что я через каких-то депутатов заходил – это как минимум не соответствует действительности, а на самом деле — очередная ложь. Наверное, есть определённые люди, желающие это вбросить. Значит, около «Ростова» тоже есть такие личности.
— Кто эти люди?
— В истории про «Спартак» расскажу.
— Последнее про «Ахмат». Ты сам понимаешь, зачем мусульманский клуб приглашает человека со скандальной репутацией?
— А что с репутацией? Я не считаю её скандальной по сути. Её сделали такой. Знающие люди понимают, что всё произошедшее со мной – хитрые комбинации третьих лиц. Я всю жизнь играл в футбол, но, видимо, в один момент нарушил какую-то привычную цепочку, после чего шум как начался, так и не успокаивался.
Контракт, агенты, откаты
— Я так понимаю, дело в контракте. Федун сказал, что все твои проблемы начались после подписания соглашения в обход посредников, после чего агенты пытались тебя…
— Уничтожить. В его интервью так было. Я же не один об этом говорю. В футбольном мире знают, как всё было. У меня заканчивался контракт со «Спартаком», агента не было…
— Стоп. Павел Андреев был.
— При переходе в «Спартак» — да, Павел Андреев. У меня с ним не было постоянного соглашения, но существовали договоренности, которые с моей стороны при первых двух контрактах были выполнены. Например, когда переходил в «Спартак» из «Локо» и продлял договор через год. Ко мне по обязательствам ни у кого не может быть никаких вопросов. Я полностью рассчитался.
— А в этот раз – нет?
— После чемпионского сезона агентская стороны вновь изъявила желание поучаствовать в подписании контракта. Я ответил: «Хорошо, давайте, но я хочу определённые условия». В течение трёх месяцев они пытались договориться с клубом, но не смогли. Предлагали мне существенно меньшие суммы, говорили, что рынок упал, что мои цифры нереальные. Хотя ничего особенного в запросах не было. Мы в команде общаемся друг с другом и знаем примерно, у кого какие зарплаты. И ребята в то время подписывали контракты, сравнимые с тем, который хотел я. Кто-то получал даже больше.
— И тогда ты пошёл Федуну.
— Нет, я ни к кому не ходил. Хотя агенты мне довольно грубо сказали, что раз тебе цифра не нравится, то я могу отправляться на три буквы и договариваться сам. Я ответил: «Ок, хорошо». Но для меня в тот момент вообще было важнее понять, что происходит. «Спартак» вроде неплохо играл, у меня самого многое получалось – забивал, приносил очки команде. Так почему вдруг капитан команды оказался не заслуживающим такого же отношения, как другие футболисты, которые имели аналогичные или улучшенные контракты? И вот после матча с «Рубином», когда мы выиграли 1:0, а я отдал голевую передачу, в раздевалку зашёл Федун. Мы сидели и праздновали победу, а он при всех мне сказал: «Ты что вообще творишь, почему не подписываешь? Я ж тебе та-а-акие условия предлагаю»!
Я спросил: «Какие условия?». И мы вышли с ним поговорить. Федун был очень удивлён и назвал совсем другую цифру – не ту, которую мне назвали агенты. Я тут же ответил, что на таких условиях готов сразу же подписать контракт. Мы пожали друг другу руки, Леонид Арнольдович позвонил вице-президенту Измайлову, вызвал его и сказал: «К утру сделай контракт». Подписали — и после этого всё и началось.
— Какой был реакция Федуна при появлении Измайлова?
— Не могу судить, но, по-моему, Леонид Арнольдович был зол.
— Но от клуба с Андреевым вёл переговоры Измайлов?
— Честно говоря, не знаю, кто. Наверное, все: и Измайлов, и Трабукки. Встречу со мной организовал Гурцкая, рядом с ним вообще был фанат Крупский, который слышал все цифры. Я тогда очень удивился и вообще не мог понять, кто у них за что отвечает и почему болельщики этими делами занимаются?
— Правда, что люди Карреры предлагали тебе контракт на год или два, а ты отказывался?
— О сроке контракта речи вообще не шло, мы это даже не обговаривали. Речь шла о трёх годах, и ни у кого эта цифра вопросов не вызывала. Подумайте, даже клубу было бы невыгодно подписывать игрока на один год, потому что он получал бы подъёмные, участвовал бы в маркетинговых программах, а через год мог бы просто так уйти. Хотя вот как раз для агентов такой вариант был бы идеальным. Чем чаще сделки, тем выше заработок. Но, повторю, продолжительность контракта даже не обговаривали. Ни мне, ни клубу это было бы не интересно.
— Хорошо, тогда не о сроке. На сколько отличалась сумма Федуна от того, что предлагали тебе?
— Я не буду называть сумму, даже не спрашивайте. Но разница была серьёзной.
— Но им какой смысл называть тебе меньшую цифру, если комиссия при более крупной сумме была бы больше?
— Я не знаю, но, предполагаю, в моём контракте было заинтересовано много лиц. Возможно, чем меньше от суммы Федуна получил бы я, тем выше была бы комиссия для других людей.
— Но в итоге никто ничего не получил.
— Ну да. Меня же агенты сами послали. Сказали: «Решай сам, всё равно тебе никто таких условий не сделает». И после этого, единственное, что я услышал от влиятельных людей в футболе — это то, что нормальной жизни и футбола у меня уже не будет. С тех пор, как я понимаю, они выжидали момент, пока я оступлюсь, а вся машина заработала после пенальти, не забитого «Тосно».
— Одну вещь объясни: если у тебя не было агента, то почему ты сначала не вёл переговоры сам и был готов с кем-то делиться?
— Просто, как правило, в России у футболистов есть агенты. Это как традиция. До этого они делали мне хорошие контракты, а я выполнял обязательства. Но если люди ничего не сделали на этот раз и сказали решать вопрос самому, то почему я должен был им что-то отдавать?
И ещё хочу сказать в тему об агентах. Я слышал и знаю, что есть люди, по-настоящему воспитывающие игроков и заботящиеся о них с юности. В своей жизни я могу быть благодарным дяде, который привёз меня из Миллерово в Москву и привил настоящую любовь к футболу. Он заботился обо мне, сначала отдав в ЦСКА, потом в «Нику», где на тот момент команду строил Игорь Александрович Прокудин. Я всегда буду помнить ушедшего в прошлом году своего первого тренера Александра Ивановича Воробьева.
Но где были агенты, когда в 11 лет, с сумкой больше себя, я бежал на поезд из Миллерово? Кто-то из них покупал мне форму или бутсы, которые постоянно разваливались и поэтому пришлось учиться их самостоятельно прошивать? Где были агенты, когда я чинил обувь другим ребятам за деньги, чтобы хоть что-то заработать в чужом городе? Агентов не было. Меня присмотрели на одном из матчей Ринат Билялетдинов и Саркис Оганесян — и тогда я заключил первый пятилетний контракт с «Локомотивом», сам уехал в аренду в ростовский СКА и иркутскую «Звезду», сам пробился в основу, точнее, сделал это благодаря Рашиду Маматкуловичу, давшему мне шанс. И лишь когда я стал футболистом Глушаковым – появились агенты. Но всё, чего мне удалось добиться, я сделал сам, своим трудом. И сам же содержу детскую школу в Миллерово, чтобы малышня могла полюбить футбол. Агенты для них этого не сделают.
— Объясни тогда одну вещь: зачем агентам устраивать сложную и большую кампанию из-за какого-то Глушакова?
— Наверное, хотели показать всем, что бывает, когда ты перестаешь играть по созданным ими правилам.
— Ты готов объяснить правила, назвать имена?
— А что мне их называть? Они и так всем известны.
— То есть нет?
— Помимо самих агентов есть и другие люди. Не мне о них говорить. Я просто футболист и хочу спокойно играть.
Трансферы, агенты, деньги
— Тогда к другому. Ты когда-нибудь говорил, что «Спартак» не начнёт выигрывать, пока ты не подпишешь контракт?
— Я мог сказать, что голова забита свистопляской с контрактом, что не даёт сконцентрироваться на игре, как это было в чемпионский сезон.Мол, подпишут – и всё опять будет хорошо. Да и что, получается – от меня всё зависит? Всё зависит от команды. В клубе тоже хватало проблем: пришёл новый тренерский штаб, отодвинули Хавьера и Пилипчука, поменялся тренировочный процесс, начались травмы. Я и сам сломался в Мариборе, а когда вернулся, то вместе с командой начали побеждать. Сам забил «Ахмату», «Севилье», Туле на последней минуте. А уж если был никаким на поле, то откуда взялась победная серия? И если я был против тренера, то зачем старался?
— Но у вас с Массимо был продолжительный конфликт?
— Не с ним, а сего окружением. Про этих людей мы всё поняли по ходу чемпионского сезона. В первом круге, когда сделали отрыв + 8, у всех были замечательные отношения. С Каррерой постоянно общались, он часто шёл навстречу. Например, после Самары, когда проиграли 0:4, у Сальвы Боккетти был юбилей — 30 лет. Массимо тогда ругался, сказал, что закроет нас на базе, но от команды, от лица ребят я пришёл к нему и объяснил, что ни в коем случае нельзя этого делать. Наоборот, надо отпустить народ, позволить им немного снять напряжение. Типа пусть молодые веселятся, а мы — кто будет в основе – проследим за порядком. Так и сказал: «Точно выиграем у «Рубина». Каррера сам пришёл на праздник — посидели, вина выпили, отлично общались, получился замечательный объединяющий вечер. Обстановка была идеальной, но в межсезонье всё изменилось: в команду пришли Трабукки и Гурцкая. Теперь они всегда были рядом – на сборах, ужинах, тренировках.
— Разве раньше их не было?
— Нет. Всё начиналось с того, что после увольнения Аленичева решался вопрос, придёт ли в команду Бердыев. Что-то не получилось. В то же время на базу приехали Жирков, Измайлов и руководство. Собрали костяк команды для совещания. Наше коллективное мнение было такое: «Сезон начинается, если сейчас трудно определиться кто будет тренером, назначайте Карреру. Мы готовы взять ответственность на себя, лишь бы никто не лез в команду и не мешал».
— Тогда ты хорошо говорил о Каррере.
— Так у нас был хороший коллектив, Массимо классно настраивал, Пилипчук – очень крут в тактике. Ещё мы просили оставить Хавьера и Джанлуку. И говорили: «Если что, то валите всё на нас».
И всё было нормально: полгода улыбались, работали с удовольствием, тренер советовался с игроками. Нам было приятно, что спрашивают наше мнение. А уже в декабре всё изменилось. Сначала вышел какой-то скандал из-за прихода Саши Селихова. Потом Гурцкая ко мне подошёл и спросил: «Нужен ли нам Самедов или нет»? Я удивился: «Почему ты спрашиваешь, зачем тебе моё мнение»? Он настаивал: «Ты же капитан»!
— Ты сказал, что Самедов не нужен?
— Я сказал, что читал про ситуацию с Самедовым: он не просто так уходил из «Локомотива», у них были недопонимания с Сёминым — всё это уже было в СМИ.
Плюс Саня опытный футболист и уважает себя, он бы не пошёл в «Спартак» запасным. Но к тому моменту у нас на флангах были Зобнин и Квинси, а также молодой Зуев. То есть мне как капитану и для микроклимата в команде, важно было понимать, куда Самедова будут ставить. Да, я переживал за коллектив, потому что нам не нужны были недовольные или обиженные футболисты. Гурцкая объяснил: «Квинси будет слева, Самедов – справа, Зобнин – в центре». Я ответил: «Хорошо, тренеру виднее». Вот и всё. Но Сане передали, будто я был недоволен его переходом. Он, как прямой парень, это потом и предъявил. К сожалению, это был один из многочисленных примеров стравливания людей, приводящего к обидам, непониманию в команде. Но самое дикое, когда меня хотели подставить с «Зенитом».
— С «Зенитом»?
— Это случилось после чемпионата мира, когда и начались все непонимания и хитросплетения. В очередной раз подошёл Гурцкая, спросил, как я отношусь к переходу в «Зенит», мол, там интересуются, а они с Трабукки могут всё устроить. Я удивился: «Какой вообще «Зенит», у нас же бесконечный обмен шутками, приколами, футбольное противостояние»? И, конечно, ответил «нет». Но сейчас понимаю, что при чуть другой моей реакции обязательно появилась бы информация, дескать Глушаков хочет сбежать из «Спартака» к конкурентам за деньгами. Уверен, что на самом деле никаких контактов с Петербургом у агентов не было, а просто готовился вброс.
— Зачем все эти истории с Гурцкая, если Каррера всё равно ставил тебя в основу?
— Да не в Массимо дело. Его окружение и агенты опасались, что я могу проявить недовольство из-за происходящего около команды, тому же Федуну случайно в раздевалке намекнуть о том, что творится вокруг коллектива, какие сделки проворачиваются, как раскалывается сплочённый, чемпионский коллектив. Фактически, я становился у них на пути, поэтому им и нужно было избавиться от меня любым способом.
— Может, у тебя просто мания преследования?
— Слушай, я играл в футбол и всё понимал. Возьмём того же Петковича. Не буду говорить подробно, но парень сам рассказывал, что и кому отдавал.
— Кому он рассказывал?
— И нам, и балканцам, которые тогда были в команде. Футболисты обычно общаются друг с другом. Вот с чего, например, трансфер Петковича начался? Они Макеева убирают после окончания сезона — футболиста с русским паспортом, спартаковца. Задаётся резонный вопрос агентам: «Зачем вы это делаете, если у нас дефицит правых защитников»? Прошлым летом Паршивлюк ушёл, сейчас Женя. Кто будет играть? Бывало ж, что от безысходности на эту позицию ставили Зобу.
— Немного не вяжется. Паршивлюк сказал, что это вы его слили.
— Это ему так транслировали, а всё было иначе. Каррера в самолёте собрал костяк и спросил: «Есть Паршивлюк и Гранат – одного нам нужно оставить. Решайте». Я ответил, что решать игроки не будут, для этого есть руководство. Тогда Массимо попросил: «Пожалуйста, я вас прошу, вы лучше знаете игроков, выбирайте». Я сказал: «Раз вы уже взяли Маурисио на место Граната, я буду за то, чтобы Паршивлюк остался в «Спартаке», потому что нам нужен правый защитник». При этом, да, кто-то голосовал по-другому. Жаль, что информацию слили и Володя Гранатна меня обижен, но, думаю, в «Ростове» у него всё намного лучше сложилось. В итоге, не понимаю почему, но их убрали обоих.А кто убрал – Каррера или руководство – я не знаю.
— Но тогда ни Трабукки, ни Гурцкая ещё не было.
— Да, но убрать Макеева и Маурисио, который отлично вжился в коллектив, — уже их решение. Маурисио и сам прямо говорил, что от него избавились люди Карреры, чтобы взять Петковича.
Команда тоже всё это видела и понимала. Плюс, в тот момент можно было подписать Шишкина. Рома готов был вернуться в родной клуб без подписных бонусов и играть за мизерную зарплату. Сёмин отпускал его бесплатно -думаю, такой футболист нам бы точно пригодился. Шишкин ведь может чуть ли не все позиции закрыть, да и на тот момент он был в обойме сборной, играл на Кубке Конфедераций. В итоге Шишкина забрал «Краснодар», где Рома два хороших года провёл.
— Кто отказался?
— Трабукки сказал мне, что Федун Шишкина не хочет.
— Почему Трабукки-то, а не Родионов?
— Опять же — это вопрос не ко мне! Просто было заметно, что большое количество футболистов было вычищено из клуба, а подписан был только Петкович. Он поиграл совсем мало, сразу выпал из состава, и, просидев почти год, покинул клуб.
— Команде было понятно, что Петкович — не очень?
— Что значит не очень? Он был нормальным футболистом, в «Црвене Звезде» играл не просто так. Петко вообще хороший парень – тихий, спокойный, старательный. Но в команде было ясно: его берут с серьёзной выгодой. Окружение тренера было заинтересовано в большом количестве трансферов. И мы видели, как игроки сначала приходили, а потом выпадали из состава и из заявки. Официальный сайт РФС же раскрыл, что клуб выплатил небывалые агентские гонорары под 700 миллионов. Значит, наверное, мои волнения относительно составы команды и будущей игры были обоснованны и я что-то понимаю в футболе.
— Но о тебе тоже можно такое сказать: хотел видеть в команде своего друга Шишкина.
— Нельзя обо всех думать одинаково. А не взяли Рому потому, что выгоды от трансфера никакой не было. Просто так эти люди палец о палец бы не ударили.
Каррера, премия и штаб
— В то время в команде горела и другая ситуация – якобы персонал обиделся на Массимо за то, что он не поделился чемпионской премией.
— Да все в футбольном мире это знали и обсуждали. Люди же расстроены, жалуются: врачи – врачам, массажисты – массажистам, тренеры – тренерам – и так далее.Ну так всё и было на самом деле – Массимо не поделился.
— Так, может, Каррера не знал, что надо делиться?
— Вряд ли. Перед игрой с «Ахматом», когда болельщики выбегали на поле, Массимо подозвал меня с Боккетти и спросил, получили ли мы премии (по информации «Чемпионата», премия за чемпионство составила примерно 1 млн евро на всю команду). Мы сказали, что уже распределили их между игроками: основе – больше, молодёжи и запасным — меньше. Лично у Карреры от президента клуба был миллион евро – этого тогда никто не скрывал. Мы сказали: «Массимо, тренерский штаб берите на себя». Они ведь работали вместе, одной командой. Но, как мы потом поняли, никто ничего не получил.
Это была премия, которую мне выписал лично Федун. Я спросил тогда: «А для штаба?» — на что он ответил: «Это для тебя, но, если хочешь, поделись». В прошлом году в штабе было три человека, я поговорил с ними на эту тему. Поделиться удалось буквально две недели назад, потому что все были в разъездах. Я мог бы не делать этого, потому что штаб по контракту свою премию всё равно получил, но посчитал нужным всё же отблагодарить их таким образом. Я тратить не планирую, оставлю для дочерей, — сказал тогда Каррера.
— Ну так Каррера же в итоге поделился деньгами.
— Да, но произошло это примерно через три месяца. К сожалению, мы с Боккетти присутствовали при разговоре, когда Каррера давал премиальные тренерскому штабу, с которым он выиграл чемпионство. Массимо вызвал помощников и нас с Боккетти в тренерскую. Заходим и видим – на его столе лежат три конверта. Каррера говорит: «Мне не нравятся все эти слухи» — и с недовольным видом просто бросает конверты по столу. Один из тренеров тут же двигает конверт обратно: «Мне ничего не надо. Я стал чемпионом с ребятами, этого достаточно». Было очень неприятно в тот момент. И если до этого Каррера был настроен агрессивно, то тут начал говорить: «Нет, ребята, возьмите».
— Ну а чего обижаться-то?
— Ну подумай. Вот если бы мне сейчас дали деньги от президента клуба, а я бы их только на троих поделил, а не на всю команду – что было бы?! Да меня бы уничтожили в коллективе! И с любым человеком было бы так же. Отсюда началась напряжённость. Продолжилось всё, когда начали убирать людей из чемпионского коллектива – того же доктора Лю. Сидел человек в каморке, никому не мешал, все его уважали, обращались за помощью – человек реально многим помог. В том числе и мне, и жене Карреры иголки на сборах ставил.
— Массимо говорил, что он не имеет отношения к этому увольнению.Ты не думаешь, что убрать Лю – это железная воля Михаила Вартапетова и руководства?
— Я не хотел бы с этим разбираться, но ушедшие люди помогали команде, восстанавливали здоровье и силы, готовили к тренировкам, создавали нормальный микроклимат. Поэтому мы подходили и просили Массимо:«Пожалуйста, оставь Лю». Но он не сказал своё веское слово. Уверен, с Лю травм было бы меньше. Тот же Ребров с плечом сейчас – это давняя проблема, и, думаю, если бы Лю остался и продолжал его восстанавливать, то никакой операции не было бы. Очень похоже обстояло и с начальником команды Женей Деминым. Массимо на него кричал постоянно без причины. Например, Каррера говорил, что тренировка в такое-то время, нужно принести форму, ещё что-то организовать, а потом всё менял и делал Демина виноватым. Но Женя в какой-то момент устал от этого и начал отвечать. Шанса остаться у него не было.
— Каррера – главный тренер. Он имеет право выражать недовольство и увольнять, кого хочет.
— Да, но ведь в чемпионский сезон он пришёл в уже сложившийся хороший коллектив, вместе с которым и было выиграно чемпионство. И где было реальное уважение друг к другу.А тут – одни люди уходят, а на место других появляются Джорджо Д'Урбано и Аттила Мальфатти. И мы нормально к этому отнеслись, хоть понимали, что это в первую очередь его друзья, один из которых работал в основном с детьми, а другой в последнее время тренировал волейболистов и лыжников. Но если бы они нам помогли, то все были бы только рады. Но в начале сезона начались травмы, а в конце Массимо сам от своих людей отказался, не бился за них до конца. Значит, понимал, что ошибся.
— А почему ты уверен, что травмы из-за нового штаба?
— Мы приехали на сборы после Кубка конфедераций чуть позже, но уже тогда ребята говорили, что Хави отодвигают, а всем рулит Джорджо, который вводит упражнения с дисками, после которых болят пах, приводы и колени. Тогда говорили, что плох Глушаков, но объективно вся команда была вялая, тяжёлая. Один только иностранец – не буду говорить, кто -понял, что нужно избегать дисков и штанг, говорил: «У меня там болит, тут болит» — и старался с Хави заниматься. Вот они носился на свежих ногах, а мы, дурачки, все слушали и выполняли. Русский менталитет: сказали — делаем.
— Ну так поговорили бы и с Каррерой, и с Джорджо. Мне казалось, что он очень позитивный мужик.
— Мы сказали Массимо: «Верните Хави, зачем вы его отодвинули»? И когда результатов не было, Каррера всё-таки решился на изменения. Хави реально вернулся к октябрю-ноябрю, и мы понеслись. То же самое с Пилипчуком. В октябре-ноябре к нему опять стали прислушиваться.
Но тогда всё вроде наладилось, мы побеждали, уходили в отпуск в хорошем настроении, но на сборах весь тренировочный процесс опять отдали итальянцам. Вновь были эти диски, штанги, какие-то приседания. И начали весну опять со скрипом. Проиграли в Лиге Европы, еле победили СКА и так далее. Чувствовалось, что нет запаса, а обстановка накаляется. Хави однажды весь день готовил тренировочный процесс, сидя за компьютером, а на тренировке было совсем другое. Каррера довёл Хави до того, что он просто ушёл с поля в номер, а я побежал его успокаивать. (После ухода из «Спартака» Хавьер был приглашён Бердыевым в «Рубин» и до сих пор является в клубе главным тренером по физподготовке. — Прим. ред.).
В итоге всё дошло до ситуации перед «Уралом».
— Это из истории про штанги?
— Да. Стоял какой-то большой вес для приседаний, и Дима Комбаров задаёт вопрос Джорджо: «А как вы высчитываете вес? Если вот стоит здоровый Кутепов — 90 килограмм, и я, худой, – 60 кило – почему делаем всё одинаково?» Тот ничего не ответил. Дима ещё раз: «Ну так почему мы один и тот же вес делаем? Я не хочу травму получить». И тут д’Урбано говорит: «Просто ты сильный характером – из-за этого».
— Опять же: попросили бы, чтобы это упражнение не давали.
— Так мы просили. Вообще, всегда перед тренировками ходим в зал разминаться — велосипед покрутить, резинку сделать, пресс покачать. И вот в тот день в зале уже был Хави. Я спросил: «Какой план на сегодня»? Он развёл руки в стороны: «Опять штанги». Я отвечаю: «Какая штанга? У нас «Урал» через 2-3 дня». Он: «Джорджо так решил». Когда я сидел на кушетке и процедуры делал перед тренировкой, зашли ребята, говорят: «Глушак, иди попроси, чтоб отменили эти упражнения, у нас ноги болят», до этого ведь беговая тренировка была, все носились! Ну и пошли к Каррере: «Просим чуть-чуть снизить нагрузки, потому что ноги тяжёлые, устали все, давайте откажемся сегодня от штанги, команда чуть-чуть загнанная». Массимо ответил: «Нет, мы знаем, что мы делаем». Ну и закончилось тем, что и Адриано, и Мельгарехо получают мышечный спазм на тренировке. Всё, двое мимо игры! А остальные на матче с трудом подвигались, на тяжёлых ногах. «Урал» нас просто отвалтузил — и всё, пока, чемпионство!
— Ты был одним из худших в том матче.
— Согласен, сыграл отвратительно! Но у нас есть техничный Фернандо, и другие футболисты, которые не могли на два метра пас отдать. Если ноги не слушаются, что ты можешь сделать? А Каррера, вместо того чтобы признать ошибку в подготовке, зашёл в раздевалку и начал обвинять: мол, вы обосрались, вы такие-сякие, безвольные. Ну, тогда я на эмоциях и залил пост: «Бог всё видит».
— А зачем?
— Молчать не могли уже многие, но я был реально доведён. Вместо игры в футбол, ситуация в команде превращалось в политику и провокации, потому что Каррера и друзья делали всё так, чтобы оставаться чистыми и правильными, тогда как на команду сыпались шишки. Особенно это было заметно перед прессой и руководством – все эти яркие слова, обнимания перед камерами. На самом деле, часто всё было иначе. Яркий пример был на зимних сборах во время чемпионского сезона, Каррера всё время ходил с телефоном и особо нам внимания на тренировках не уделял. Нам даже пришлось собраться. Как сейчас помню, четыре русских, четыре легионера, пришли и спросили: «Тренер, что с тобой происходит, мы тебя чем-то обидели»? Он говорит: «Не, всё нормально, просто колено болит». Ну ладно, ок. Потом через день приезжает Леонид Арнольдович, и нога уже не болит, Массимо делает диагонали, работает с защитниками, прыгает, набрасывает им. После начали выносить, поджимать, выбегать, он орёт на всё поле — на это было забавно смотреть, потому что до Федуна человек в процессе практически не участвовал. Очень повезло, что на эмоциях вытянули то чемпионство.
Пенальти с «Тосно», «слив» Кубка
— Давай вернёмся к «Уралу». На следующий матч с «Тосно» ты не забил пенальти – и, учитывая предыдущий пост и сливы о штангах, пошли разговоры, что Глушаков сдал матч.
— Что значит «сдал матч»? Что значит сливы? Если в команде и везде все разговаривали про эти штанги, и все журналисты, и футболисты знали, какой у нас примерно тренировочный процесс идёт, видели, сколько травм было. Да и не в этом дело. С «Тосно» я вышел со скамейки на 80-й минуте и первым же касанием мог забить– тянулся в подкате, но вратарь потащил. Потом ещё один момент был в конце. Так если бы я сдавал матч, зачем тогда мне нужно было бежать вперёд? Это футбол. Промахнулся – это ужасно. Но если бы забил, то все бы опять на руках носили.
— К точке зачем подошёл после этого?
— Да я уже говорил, что хотел первым или вторым ударить, но Фернандо поменялся со мной и тоже не забил с точки. Разве можно сказать, что он сдал матч? Бред же. А если б я отказался, то что бы началась: «Капитан Глушаков испугался бить пенальти».
— Почему ты катнул мяч по центру?
— Ждал, пока упадёт вратарь, поменял решение, дрогнул. Пойми, у любого игрока есть жадность до игры, футбольные амбиции. Разве у меня много титулов? Разве есть Кубок России? Или я на чемпионат мира не хотел поехать? Мы ж понимали, что дальше — Курск, а с «Тосно», можно сказать, был финал. Но я промахнулся, и всё рухнуло не только у «Спартака», но и у меня самого. Это футбол, в котором есть удача, а есть элементарное невезение. И такие моменты были в карьере Месси, Бекхэма, Марко ван Бастена, того же Смолова, Марио Фернандеса, кого угодно. Просто здесь ситуацией воспользовались агенты, активно начав подогревать тему о сливе.
Люди дождались, когда я споткнулся. Хотя у меня после «Тосно» реально была жизненная трагедия. Сразу собрал у себя на даче многих опытных футболистов, человек десять приехали – просил прощения, обсуждали, как выходить дальше из кризиса. Мне пацаны сказали, что не надо было бить после того момента, когда я вышел один на один, мол, уверенность потерял.
– А Каррера как реагировал?
— У меня есть информация, что агенты пытались убедить его, что Глушаков сдал матч. Говорят, Массимо даже у штаба спрашивал: «Как вы думаете, это правда?». Думаю, что сам Массимо в это не верил, потому что играл в футбол. Правда, на него в это время уже огромное влияние оказывали Трабукки и Гурцкая, использовали его как пешку, поэтому Каррера в то время сам решения уже не принимал. Когда мы приходили с вопросом, он брал всегда паузу, звонил своим агентам — и только после отвечал.
– Ты правда думаешь, что Трабукки и Гурцкая могли ему просто сказать: «Вот мы знаем, что Глушаков хотел тебя слить»?
— Мы все видим результат, и он не случаен. Был создан такой фон, шли вбросы, поливание грязью, а определенные люди это подогревали. Есть же фотография: там и Кафельников, и Крупский, который во время подписания контракта был с Трабукки и Гурцкая.
— Стоп, но ты тоже жаловался и болельщикам, и журналистам. У нас тут вообще у кого ни спроси — скажут: «А вот Глушаков говорит другое». Каррере и его агентам тоже никто не запрещал делать то же самое.
— Да, я говорил, что идёт развал команды. И разве был не прав? Чем всё закончилось для «Спартака», того же Карреры и меня самого? Зато Трабукки и Гурцкая ходили, всем улыбались, а на самом деле с ножом за спиной стояли. Это вообще любимый метод этих людей. Мне ребята из «Оренбурга» рассказывали, что на них тоже пытались найти компромат, когда эти люди пытались в клуб зайти
